«Я живу на колокольне...»
Корреспонденты “ВП” побывали накануне Радуницы на самой высокой в Витебске колокольне. Неделя, следующая за Пасхальным воскресением, – единственное время в году, когда в церковные колокола могут бить все желающие. Несмотря на паническую боязнь высоты, я прямо-таки загорелась этим желанием. И тут же случай помог познакомиться со звонарем строящегося Свято-Успенского собора Игорем ТУРЧИНОВИЧЕМ. А на следующее утро – во вторник Светлой седмицы, накануне праздника Благовещения – мы с моей коллегой Викторией Дашкевич уже поднимались вслед за ним на колокольню возрождающегося храма. Сразу признаюсь: это был oдин из самых прекрасных рассветов в моей жизни! Игоря без преувеличения можно назвать главным витебским звонарем. Судите сами. Во-первых, далеко не всякому человеку доверят колокола памятника архитектуры XVIII века, реконструкция которого стала одним из самых значимых городских проектов. А во-вторых, по совместительству, Игорь временно выполняет обязанности звонаря в Свято-Воскресенском храме, который сейчас носит статус кафедрального. Каждый день – утром и вечером – он едет из района ДСК, чтобы эти две витебские жемчужины “запели”. Площадка звонаря находится на отметке 27 метров. А если еще приплюсовать высоту самой Успенской горки, на которой стоит святыня, то находились мы где-то на уровне 12-этажного дома. (Высота же центрального купола собора – 53 метра). “Покорение” колокольни далось не без труда. Лестница, местами винтовая, местами обычная, казалась бесконечной. Лампочек на ней пока нет, поэтому поднимались на ощупь. Голова кружилась, ноги от страха подкашивались. “Осторожно, не торопитесь. А вообще-то я сам с детства боялся высоты. Да и сейчас еще боюсь. Просто уже привык. А городочек наш такой маленький с высоты. Это с земли он кажется большим…” – подбадривал нас Игорь, идя впереди. Попутно выяснилось, что мы с Викой – первые из посторонних людей, кто сюда забрался. “Колокольная семья” Вскарабкались. И казалось: неба можно коснуться ладонью. Если чуть-чуть привстать на цыпочки… “Вот здесь я и живу. Эти колокола мне родные – как жена, как мать. Они тоже моя семья”, – сказал Игорь, приглашая нас в свое “владение”. Он не просто живет на колокольне, он здесь дышит. Славит Бога. Творит. Размышляет. Наслаждается красотой. Этот человек даже работу подбирал под свое любимое занятие: “Раньше я работал на телезаводе. Потом был вынужден оттуда уйти. Потому что встал выбор: или материальное благополучие, или звон. Я выбрал второе и нашел работу сторожа с подходящим графиком”. Его “владение” – это небольшой деревянный помост, над которым висят десять колоколов. Три из них имеют звучное название – благовестники. Самый большой – “Владимир”, с изображением святого равноапостольного князя, крестителя Руси – весит 2,5 тонны и ему нет равных в Витебске. Средний колокол назван в честь святой равноапостольной княгини Ольги. Есть еще малый благовестник, три зазвонных и четыре клавишных колокола. В уголке площадки – ноты с записями игры на “кампанах”. (Так на церковном языке именуют колокола). У Свято-Успенского собора – две колокольни. Звонарь показывает рукой на вторую и делится радостной перспективой: “Ожидается, что к осени, когда храм достроят, там появится 20-тонный колокол. И тогда впервые в Витебске будет возможность звонить ансамблем”. Мой “благовест” Не терпится позвонить. Как начать? “Там дерните, там нажмите”, – объясняет звонарь. “А если у меня какофония получится?” – “Нет, какофонии, пожалуйста, здесь не надо. А то сейчас в храме Кирилла и Мефодия служба начнется, так люди не поймут, что здесь происходит. Они-то подумают, что это я так звоню”, – Игоря, как человека с тонким музыкальным слухом, испугало уже одно слово “какофония”. Чтобы не подмочить репутацию звонаря, пытаюсь “изобразить” благовест. Идя на интервью, успела прочитать, что это мерные удары, возвещающие о начале церковного богослужения, своеобразный колокольный «пролог» к службе. Ударила в самый огромный колокол. Раздалось глухое и жалобное “бом”. Потом еще несколько раз – и устала: звонарю, кроме слуха, надо иметь еще и сильные руки. К тому же не оставляла малодушная мыслишка: “Ну как этот “Владимир” оторвется и свалится нам на головы?” Тогда решила “поиграть” колоколами поменьше. Но и они отозвались каким-то сонным звуком. “Ну что? Совсем ужасно?” – спрашиваю Игоря. “Вам понравилось – и хорошо”, – тактично уходит он от оценки. Вообще в Светлую седмицу много желающих позвонить в колокола. “И все такие счастливые, глаза круглые! Как-то на Воскресенский храм забрались сразу человек пять. Среди них маленькая девочка с папой. А так как детям нравится все oгромное, малышка oблюбовала самый большой колокол. И все без конца дергала за него и дергала, отец никак не мог уговорить ребенка уйти. В конце концов он не выдержал, с силой oторвал дочку от веревки и унес ее, громко ревущую, под мышкой”. Звон – от сердца… А потом Игорь собрался звонить сам и попросил нас спуститься немного ниже: “Может oглушить. Я ведь и сам уже стал слегка глуховат – профессиональная болезнь. Некоторые в уши кладут вату или еще что, например в старые времена их затыкали калиной. Но я этого не делаю: краски звона пропадают, не чувствуешь всех нюансов”. Он готов пожертвовать своим слухом – только бы не дать “оглохнуть” колоколам! Наша беседа не помешала главному звонарю города приступить к своим обязанностям точно по расписанию – в 7.40, как раз перед началом рабочего дня у строителей. Игорь зазвонил – и навернулись слезы. И поплыл над Витебском потрясающе красивый, возвышенно-торжественный звон. И казалось, имел он крылья и нес свет пасхальной радости. И все вокруг внимало ему: и осколки зимы – льдинки на Двине, и широко разлившаяся Витьба, и крест Евфросинии Полоцкой на Успенской горке, машины и люди на улицах. Я от стыда втянула голову в воротник куртки: мое жалкое “бомканье” тут и рядом не стояло… В пасхальный перезвон Игорь включил элементы звона Киево-Печерской лавры: “У этих колоколов монастырский, строгий звук. И по реке он далеко слышен. Поэтому такой звон здесь очень подходит. Я хочу, чтобы у собора была своя «звуковая карточка», свое лицо. А вот в Воскресенском храме звук уже другой – более нежный, певучий. Вообще же я стараюсь, чтобы в Витебске ожил старый звон, который звучал в Киево-Печерской лавре, Суздале, Ростове…” Звонари как писатели – у каждого свой почерк и стиль. “Колокольный звон, если он, конечно, не носит уставного характера, тоже можно сочинять. Иногда – по милости Божьей – бывает такая импровизация, что сам удивляешься, как ты мог такое звонить! В такие минуты ты себе неподвластен. Но это редко случается, по молитве. Ведь звон и молитва неразделимы. А если человек подходит к этому как к ремеслу, то получается, как в китайском ширпотребе, – штамповка. Хороший звон идет не от головы и рук, а от сердца. Если этого нет, то звон будет мертвым”, – делится Игорь. Его звон ложится людям на душу. Один приезжий паренек так проникся его искусством, что захотел собирать диски с колокольным звоном. Гость услышал колокола Успенского собора с вокзала. И шел потом по незнакомому городу просто на их звук. “Oтрадно, когда чья-то душа содрогается, когда люди останавливаются на Пушкинском мосту послушать, как я звоню. А если кто-то еще и перекрестится, то совсем радостно…” – не скрывает звонарь своих чувств. “Чтобы стать звонарем – и жизни мало” “Я пришел к вере молитвами моей мамы. Поначалу ходил в храм редко, только бы ей угодить. А однажды, как сейчас помню, во время акафиста Николаю Чудотворцу, у меня появилось oщущение, что я пришел в церковь как к себе домой. С той поры стал прихожанином Свято-Георгиевского храма, где это со мной и случилось. Было это 12 лет назад. Потом служил пономарем. А затем настоятель храма отец Николай Коляда благословил меня звонить. А как, что – я не умел. Звонил “по верхам”. А потом зацепило. Ведь это красиво, торжественно, благостно! Ходил в школу звонарей, изучал литературу, совершенствовался и, по милости Божией, научился. Освоить азы можно за 3-4 месяца. Но чтобы стать звонарем, порой и жизни мало. …Как-то случилось, что три месяца не мог звонить – работал на стройке Фадеевского храма, у меня, кстати, супруга Ольга там регент. Так была “ломка”, как у наркомана. Шибко переживал! А когда полтора года назад поднимали кресты на Свято-Успенский собор, позвали звонить меня. Видно, тогда я и “приглянулся” Владыке (архиепископу Витебскому и Оршанскому Димитрию – “ВП”). И он дал благословение, чтобы звон был здесь ежедневно – утром и вечером. Я думаю, это очень дальновидное решение: собора еще нет, а звонарь уже работает. Ведь хороший звон может привлечь народ к церкви…” – считает И.Турчинович. Много колоколен, да мало звонарей Душа Игоря болит оттого, что ежедневно колокола бьют только в трех храмах города – кроме его “подопечных”, еще в Благовещенском. Он сетует: “Бывший директор Витебской школы звонарей дьякон Дмитрий Горанский говорил, что наш город уникален – находится в своеобразном котловане, и просто oбязан звенеть, как в былые времена. Но, к сожалению, школы звонарей уже нет. Есть только курсы при духовном училище для его студентов, которые ведет матушка Клавдия – она звонарь в Успенском храме возле ботанического сада. И то, что колокола витебских храмов не звенят каждый день – удручает”. Игорь Викторович воспитал уже несколько учеников. “Лучший мой ученик – Юрий Коренман, он помогает звонарю в Андреевском храме. И мне здесь, если я болею. Смотрю на учеников и удивляюсь: они повторяют мои бывшие ошибки. Но ничего, со временем все осмыслят”, – надеется он. Сам же главный звонарь Витебска считает, что в искусстве колокольного звона дошел только до середины… Татьяна МАТВЕЕВА. Фото Виктории ДАШКЕВИЧ
|
